КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 4 июня 2013 года N 900-О

Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Чирковой Тамары Александровны на нарушение ее конституционных прав положениями части 1 статьи 30_1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях

Конституционный Суд Российской Федерации в составе: Председателя В.Д.Зорькина, судей К.В.Арановского, А.И.Бойцова, Н.С.Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, Г.А.Жилина, С.М.Казанцева, М.И.Клеандрова, С.Д.Князева, А.Н.Кокотова, Л.О.Красавчиковой, С.П.Маврина, Н.В.Мельникова, Ю.Д.Рудкина, Н.В.Селезнева, О.С.Хохряковой, В.Г.Ярославцева, заслушав заключение судьи Ю.Д.Рудкина, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданки Т.А.Чирковой,

установил:

1. Постановлением должностного лица ОГИБДД МО МВД России в городе Адыгейске Республики Адыгея от 10 мая 2012 года на основании пункта 8 части 1 статьи 24.5 и в соответствии с пунктом 1 части 1_1 статьи 29.9 КоАП Российской Федерации производство по делу об административном правонарушении, возбужденному по части 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации (невыполнение требований Правил дорожного движения уступить дорогу транспортному средству, пользующемуся преимущественным правом движения) в отношении гражданина В.В.Чиркова, было прекращено в связи с его смертью (наступившей, как следует из представленных в Конституционный Суд Российской Федерации материалов, не в связи с дорожно-транспортным происшествием).

Гражданка Т.А.Чиркова, полагавшая, что содержащееся в мотивировочной части данного постановления утверждение о совершении В.В.Чирковым административного правонарушения существенно затрагивает честь и доброе имя ее покойного мужа, обжаловала это постановление в Теучежский районный суд Республики Адыгея, который определением от 19 июня 2012 года, оставленным без изменения решением судьи Верховного Суда Республики Адыгея от 13 августа 2012 года, возвратил ее жалобу без рассмотрения, указав, что Т.А.Чиркова не относится к числу лиц, которым статьей 30.1 КоАП Российской Федерации предоставлено право обжаловать подобные постановления.

По мнению заявительницы, часть 1 статьи 30.1 "Право на обжалование постановления по делу об административном правонарушении" КоАП Российской Федерации не соответствует статьям 21, 23, 45, 46, 48 и 55 Конституции Российской Федерации, поскольку содержащиеся в ней законоположения лишают близких родственников умершего права обжаловать вынесенное в отношении него постановление о прекращении производства по делу об административном правонарушении и тем самым нарушают принцип презумпции невиновности и право на судебную защиту, а также не согласуются с конституционными требованиями обеспечения защиты чести, достоинства и доброго имени.

2. Согласно Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод; решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд; судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (статья 46, части 1 и 2; статья 118, часть 2).

Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции Российской Федерации, не следует возможность выбора лицом по своему усмотрению той или иной процедуры судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются, исходя из Конституции Российской Федерации, федеральным законом (определения от 24 ноября 2005 года N 508-О, от 19 июня 2007 года N 389-О-О, от 15 апреля 2008 года N 314-О-О).

Закрепление в федеральном законе применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел способов и процедур судебной защиты обусловливается особенностями материальных правоотношений, определяющих предмет рассмотрения в каждом виде судопроизводства, а также характером рассматриваемых дел, существом и значимостью вводимых санкций и правовых последствий их назначения (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 1999 года N 9-П, от 21 марта 2007 года N 3-П, от 17 января 2008 года N 1-П и от 21 декабря 2011 года N 30-П).

Применительно к производству по делам об административных правонарушениях, совершенных физическими лицами, таким федеральным законом является Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, главой 30 которого исчерпывающим образом определен порядок обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях, вынесенных должностными лицами, вышестоящими органами, вышестоящими должностными лицами. В силу части 1 статьи 30.1 данного Кодекса в системной связи с иными его положениями постановление по делу об административном правонарушении может быть обжаловано лицами, указанными в его статьях 25.1-25.5 и пункте 3 части 1 статьи 25.11, -  лицом, в отношении которого ведется производство по делу, потерпевшим, законными представителями физического лица, законными представителями юридического лица, защитником и представителем, прокурором. Иные лица, в том числе супруг и близкие родственники лица, в отношении которого производство по делу об административном правонарушении прекращено в связи с его смертью, таким правом не наделены.

2.1. Конституционный Суд Российской Федерации ранее обращался к вопросу о возможности прекращения уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого), когда с таким прекращением не согласны его близкие родственники, к которым Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации относит в том числе супруга и супругу (пункт 4 статьи 5).

Принимая во внимание наличие в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации деления оснований для прекращения производства по уголовному делу на реабилитирующие и нереабилитирующие, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 года N 16-П пришел к выводу, что при прекращении уголовного дела в связи с таким нереабилитирующим основанием, как смерть подозреваемого (обвиняемого), прекращается и дальнейшее доказывание его виновности, но при этом подозрение или обвинение в совершении преступления с него не снимается; напротив, по существу, констатируется совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, конкретным лицом, от уголовного преследования которого государство отказывается по причине его смерти; тем самым такое лицо без вынесения и вступления в законную силу обвинительного приговора суда фактически признается виновным в совершении преступления.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что в данной правовой ситуации близкие родственники умершего обладают законным интересом, оправдывающим дальнейшее рассмотрение уголовного дела, который во всяком случае может заключаться в желании защитить как честь и достоинство умершего и добрую память о нем, так и собственные честь и достоинство, страдающие ввиду сохранения известной неопределенности в правовом статусе умершего в случае прекращения в отношении него уголовного дела по нереабилитирующему основанию. Однако близким родственникам умершего подозреваемого (обвиняемого) или каким-либо другим заинтересованным лицам не была предоставлена возможность добиваться его реабилитации, в том числе посредством права не согласиться с прекращением уголовного дела и требовать его рассмотрения в обычном порядке, что вступало в противоречие с конституционным требованием обеспечения защиты чести, достоинства и доброго имени, а также прав, вытекающих из презумпции невиновности, равно как и других прав и законных интересов, которым предопределяется необходимость предоставления этим лицам -  ввиду особенностей их фактического положения -  надлежащих процессуальных прав. Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что такие ограничения не имеют объективного и разумного оправдания и ведут к нарушению гарантий, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, ее статьями 19 (часть 1), 21 (часть 1), 23 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 49 и 123 (часть 3).

2.2. Правовое регулирование порядка привлечения к административной ответственности во многом предопределяется тем, что большинство административных правонарушений -  в сравнении с запрещенными уголовным законом деяниями -  представляют собой деяния, которые характеризуются невысокой степенью общественной опасности, влекут менее строгие меры ответственности и имеют для граждан не столь значительные негативные последствия, но при этом носят массовый характер. Это относится и к предусмотренному частью 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации правонарушению, производство по делу о котором было прекращено в отношении супруга Т.А.Чирковой.

Исходя из этих особенностей, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 16 июня 2009 года N 9-П применительно к производству по делам об административных правонарушениях отметил, что федеральный законодатель вправе определять пределы целесообразности публичного преследования таким образом, чтобы обеспечить наряду с эффективной государственной, в том числе судебной, защитой прав граждан процессуальную экономию, оперативность при рассмотрении дел и профилактику правонарушений.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, устанавливая в части 1 статьи 24.5 перечень обстоятельств, исключающих производство по делу об административном правонарушении, предусматривает, что при наличии хотя бы одного из перечисленных в данной норме обстоятельств производство по делу об административном правонарушении не может быть начато, а начатое производство подлежит прекращению. К таким обстоятельствам относится смерть физического лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении (пункт 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации), являющаяся основанием для прекращения производства по делу об административном правонарушении на любой его стадии (пункт 1 части 1_1 статьи 29.9, пункт 3 части 1 статьи 30.7 и пункт 4 части 2 статьи 30.17 КоАП Российской Федерации). Иными словами, при наличии данного обстоятельства дело об административном правонарушении не подлежит рассмотрению по существу и вопрос о виновности или невиновности лица в его совершении не исследуется.

2.3. В соответствии с частью 2 статьи 1.5 КоАП Российской Федерации лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном данным Кодексом, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело.

Принятие постановления о прекращении производства по делу об административном правонарушении в связи со смертью физического лица, в отношении которого ведется соответствующее производство, свидетельствует лишь о нецелесообразности его дальнейшего рассмотрения. При этом, поскольку Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не предусматривает деление оснований для прекращения дела на реабилитирующие и нереабилитирующие, в силу презумпции невиновности лицо, в отношении которого дело об административном правонарушении прекращено по основанию, предусмотренному пунктом 8 части 1 статьи 24.5 КоАП Российской Федерации, считается невиновным, т.е. государство, отказываясь от дальнейшего производства по делу в отношении этого лица, не ставит более под сомнение его статус в качестве невиновного.

В отличие от уголовно-процессуального регулирования, которое было предметом исследования Конституционного Суда Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 года N 16-П, правовое регулирование производства по делам об административных правонарушениях не влечет ситуаций, когда лицо, в отношении которого производство по делу прекращено в связи с его смертью, признавалось бы виновным в его совершении фактически без рассмотрения дела по существу, и не порождает для супруга, супруги, близких родственников умершего лица и других заинтересованных лиц негативных последствий.

Таким образом, федеральным законодателем, установившим -  с учетом особенностей, характерных для большинства административных правонарушений, и исходя из необходимости соблюдения принципа презумпции невиновности -  порядок прекращения производства по делу об административном правонарушении в связи со смертью физического лица, исключающий в системе действующего правового регулирования возможность возобновления дела по инициативе супруга, супруги, близких родственников умершего лица и иных заинтересованных лиц, был обеспечен баланс конституционно защищаемых интересов.

Соответственно, отсутствие у заявительницы права обжаловать постановление, которым в отношении ее умершего супруга было прекращено производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном частью 3 статьи 12.14 КоАП Российской Федерации, не может рассматриваться как нарушающее принадлежащие ей конституционные права в указанном в жалобе аспекте.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Чирковой Тамары Александровны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.Зорькин

Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г.А.Жилина

Выводы Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июня 2013 года N 14-П о нарушении конституционных прав гражданки А.Е.Поповой и необходимости пересмотра правоприменительных решений по ее делу разделяю, но, будучи несогласным с частью аргументов его мотивировочной части и основными положениями резолютивной части, в соответствии со статьей 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" излагаю свое особое мнение.

1. Поводом для обращения А.Е.Поповой с жалобой на нарушение ее конституционных прав явилось определение судьи Иркутского областного суда, которым ей было возвращено заявление о присуждении компенсации за нарушение права на разумный срок при досудебном производстве по прекращенному уголовному делу. При вынесении определения, с которым согласились вышестоящие судебные инстанции, судья исходил из того, что право на подачу такого заявления у нее как у потерпевшей не возникло, поскольку подозреваемые или обвиняемые при расследовании уголовного дела установлены не были.

По мнению заявительницы, оспоренные ею положения части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 Федерального закона от 30 апреля 2010 года "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244_1 и пункта 1 части первой статьи 244_6 ГПК Российской Федерации по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, препятствуют обращению потерпевших в суд с заявлением о присуждении соответствующей компенсации при неустановлении в ходе досудебного производства подозреваемых или обвиняемых, что привело к нарушению ее прав, гарантированных статьями 52, 53, 45 и 46 Конституции Российской Федерации.

С учетом доводов жалобы и применения судом оспоренных норм в ситуации, когда досудебное производство по делу с участием А.Е.Поповой было окончено в связи с вынесением следователем постановления о прекращении уголовного дела, Конституционный Суд Российской Федерации определил предметом рассмотрения по настоящему делу их взаимосвязанные положения лишь в той мере, в какой на их основании решается вопрос о праве потерпевшего по уголовному делу на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации в случае, если по данному делу, которое было прекращено решением уполномоченного органа или должностного лица, не были установлены подозреваемые или обвиняемые лица.

2. Согласно статье 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации обязан принимать решение только по предмету, указанному в жалобе, оценивая при этом как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм. В пункте 1 и 2 резолютивной части Постановления по настоящему делу Конституционный Суд Российской Федерации, по существу, отступил от указанных требований, поскольку сформулировал в них выводы в общей форме, не указав, к какой правоприменительной ситуации они относятся - к случаям оконченного (как это имело место по делу А.Е.Поповой) или неоконченного производства по уголовному делу.

Между тем при оценке конституционности оспоренных норм, в том числе и с учетом предмета жалобы А.Е.Поповой и обстоятельств ее дела, конкретизация правоприменительной ситуации имеет существенное значение, поскольку для каждой из них закон устанавливает разный правовой режим для случаев, когда подозреваемый или обвиняемый не установлен.

Так, по буквальному смыслу оспоренных законоположений в их нормативном единстве и в системе действующего законодательного регулирования право на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации в шестимесячный срок со дня вступления в законную силу постановления следователя о прекращении уголовного дела потерпевшие имеют вне зависимости от установления или неустановления подозреваемых или обвиняемых (часть 1 статьи 1, пункт 1 части 1 и часть 6 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", часть первая и первое предложение части четвертой статьи 244_1 ГПК Российской Федерации). Положение об установлении подозреваемого или обвиняемого как условии для возникновения права потерпевшего на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации относится лишь к ситуациям неоконченного досудебного производства по уголовному делу (часть 7 статьи 3 названного Федерального закона от 30 апреля 2010 года, второе предложение части четвертой статьи 244_1 ГПК Российской Федерации).

Закрепляя требования к заявлению о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, пункт 4 статьи 244_3 ГПК Российской Федерации устанавливает, что в таком заявлении должна быть указана общая продолжительность судопроизводства по рассмотренному судом уголовному делу, исчисляемая с момента начала уголовного преследования до момента прекращения уголовного преследования или вынесения обвинительного приговора. Очевидно, что данное положение, рассчитанное на нормальное течение уголовного процесса, неприменимо к правоприменительным ситуациям, аналогичным той, которая возникла по делу А.Е.Поповой.

Уголовное дело, возбужденное по ее заявлению, в суде не рассматривалось, из-за отсутствия по нему фигуры обвиняемого исключалось как прекращение уголовного преследования, так и вынесение обвинительного приговора. Для потерпевшего в таких ситуациях досудебное производство начинается с возбуждения уголовного дела или необоснованного отказа в его возбуждении (как это было в деле А.Е.Поповой) и заканчивается окончанием производства (прекращением дела). Соответствующие данные о времени досудебного производства в таких ситуациях и должны быть указаны в заявлении о присуждении компенсации на нарушение права на судопроизводство в разумный срок.

Следовательно, нарушение конституционных прав, гарантированных статьями 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации (пункты 2 и 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу), вызвано не действительным содержанием оспоренных норм, а приданием им неверного смысла правоприменительной практикой.

3. Конституционный Суд Российской Федерации в пункте 1 резолютивной части Постановления по настоящему делу признал оспоренные взаимосвязанные законоположения не противоречащими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они по общему правилу предполагают, что потерпевшему может быть отказано в признании за ним права на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации на том формальном основании, что подозреваемый или обвиняемый по делу не был установлен, если этим лицом не представлены данные, свидетельствующие о возможном нарушении разумных сроков судопроизводства. Поскольку при этом не указывается, к какой правоприменительной ситуации относится данный вывод (к оконченному или неоконченному досудебному производству), он, с учетом сформулированного в пункте 1 установочной части Постановления предмета рассмотрения по настоящему делу, относится к ситуациям, аналогичным той, которая возникла по делу А.Е.Поповой.

Между тем оспоренные нормы по своему буквальному смыслу, с учетом их места в системе действующего законодательного регулирования, не предусматривают каких-либо особых условий для реализации права на обращение с заявлением о присуждении компенсации в связи с нарушением разумных сроков оконченного досудебного производства, когда в ходе его не были установлены подозреваемые или обвиняемые. Соответственно, в отношении таких заявлений действуют общие правила, предусмотренные главой 22_1 ГПК Российской Федерации.

В частности, требования к заявлению о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, сформулированные в статье 244_3 ГПК Российской Федерации, предусматривают обязанность заявителя указывать в том числе данные, свидетельствующие о возможном нарушении разумных сроков судопроизводства. При несоблюдении этих требований заявление оставляется без движения с указанием разумного срока, в течение которого должны быть устранены его недостатки, а в случае подачи заявления, отвечающего установленным требованиям, суд обязан принять его к производству (часть вторая статьи 244_4 и часть вторая статьи 244_5 ГПК Российской Федерации).

При таких обстоятельствах содержание пункта 1 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу создает впечатление, что в нем указывается на непротиворечие Конституции Российской Федерации каких-то особых ограничительных условий реализации права на обращение потерпевших в суд с заявлением о присуждении соответствующей компенсации, когда в ходе оконченного досудебного производства не установлены подозреваемые или обвиняемые. На такое его понимание ориентирует и пункт 3 резолютивной части данного Постановления, обязывающий федерального законодателя внести в правовое регулирование судебной защиты права граждан на судопроизводство в разумный срок изменения, направленные на уточнение порядка и условий подачи потерпевшими заявлений о присуждении компенсации за нарушение данного права.

Между тем действительное содержание оспоренных норм в системе действующего правового регулирования не дает оснований для вывода об их неопределенности. Не случайно в пункте 2 резолютивной части Постановления Конституционного Суда по настоящему делу они признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации лишь по смыслу, придаваемому им судебным толкованием.

4. Таким образом, взаимосвязанные положения части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 Федерального закона от 30 апреля 2010 года "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244_1 и пункта 1 части первой статьи 244_6 ГПК Российской Федерации следовало признать лишь не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3), в той мере, в какой они по смыслу сложившейся правоприменительной практики служат основанием для возвращения судом заявления потерпевшего о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок в случаях, когда в ходе оконченного досудебного производства по уголовному делу подозреваемый или обвиняемый не установлен.